Я родилась в 1906 году в казачьей семье. Учиться долго не могла, закончила только два класса. Учили Марченко Пётр Михайлович и Мария Ивановна. Татьяну Григорьевну Соломаху видела два раза. Мы приходили на говение в церковь, а она усаживала нас в ряды. Учиться я очень хотела, но в семье было ещё трое маленьких. Родители всё время были заняты работой, малышей оставить не с кем, да и хворост надо было рубить в лесу, носить на себе домой для изгороди. Вот и пришлось бросить школу. Отца взяли на войну, он погиб в революцию. А я в 1923 году вышла замуж за Базалеева Ивана Ефремовича. Он тоже из казаков, но сирота, воспитывал ещё 4-х младших. В 1926 году поженились его братья, а земли нам не добавили. Назар Шпилько предложил организовать хутор Ново-Синюхинский. Хуторок был красивый, чистенький. Позже, когда уезжали, плакала, так жалко было. Вокруг сплошная целина, травы выжигали, землю распахивали. А какие были сенокосы! Братья мужа, Иван и Тихон, тоже вышли на хутор. Помню, в 20-м году, едем со степи. Только выехали из балки на гору, глядим: по станице огонь катится. Много хат тогда сгорело. Начали собирать тогда для погорельцев одежду, продукты. В ссыпке было зерно, всё раздали погорельцам. Жили единолично, работали много. Хозяйством обзавелись, мать дала корову и бычка. Корову мы поменяли на бычка – 2 быка это своё тягло.
К осени 1929 года Чуб Василий Степанович начал нас агитировать в колхоз. Одни - идти, другие – нет. А с января 1930 года уже все были в колхозе. Глушко Александр был председателем сельского Совета, а председателем колхоза - Глотов Гавриил Семёнович. Сводили в колхоз всю скотину, сносили бороны, плуги, диски, собирали семена. Меня избрали женорганизатором. Мы, женщины, собрали семена, лук. Всё строили сами. Молодые, здоровые, всё с шуткой да с песней. Построили контору, сараи, конюшню, амбары. А колхоз свой назвали «Раннее утро».
В 1932 году разукрупняли Советы. Хутор наш перешёл к Рудьевскому Совету. Председателем колхоза избрали моего мужа. Мы первыми выполнили все весенние работы и получили знамя. В мае муж ушёл в армию. Руководил колхозом Голодов Иван Конович. Осенью начался саботаж. Рудьевка – картофельный край. Мы продали рабочим Ростова картошку, как и полагалось по плану, но Голодова вызвали в райком, ругали. Мы были дружные, в ущерб себе собрали картошку, сдали, но председателя это не спасло, ему дали 10 лет.
В 1933 году некоторые восставали, кто был позажиточнее, тех выселили. Меня включали в комиссию по проверке. Трудное было время. Председателем уже был Громов Евдоким Никифорович – бывший учитель, а в Совете - Саранча Артём Иосифович.
В 1934-35 годах колхозы стали подниматься. Пошли тракторы. Нам тогда говорили, что колхозы должны быть большевистскими, а колхозники зажиточными.
В 1938 годах многих забрали (т.е. арестовали) – Эрна, директора МТС, его брата, Васильева, механика Котлова и др. Директором МТС стал Чуб Василий Степанович, механиком – Демидов Семён Иванович, агрономом Сорокин Филипп Иванович. Он погиб в партизанском отряде. Громова перевели председателем сельского Совета в Рудьевку, а председателем колхоза, до 1941 года, был мой муж, вернувшийся из армии.
В 1940 году решили два хутора объединиться – Ново-Синюхинский и Новый Ардаган, т.к. нужна была техника, а капитальные вложения малые. В ноябре 1940 года объединились, а весной 1941 года купили новые машины. Колхоз у нас был имени Молотова. Трудились мы хорошо, и урожай обещал быть неплохим.
В субботу нас, всех депутатов, собрали на совещание, готовились к уборке. Домой возвращались поздно. Поднимаемся на гору, а по небу прокатилось что-то огненное. Резниченко Василий Фёдорович и говорит: «Что-то будет». А мы посмеялись: «Если будет, так ты первый узнаешь» В воскресенье все были в конторе, а он заходит и говорит: «Братцы, война. Гитлер бомбит нас». На следующий день он ушёл на фронт и погиб под Одессой. Когда уходил, то мне сказал: «Тебе труднее всех будет. Всё придётся делать тебе».
Многие мужчины ушли на фронт. В сентябре 1941 года назначили меня председателем сельского Совета, но в феврале по болезни вернулся с фронта Громов. Он принял Совет, а я стала председателем колхоза. Урожай в этом году был на диво. Спешили убрать потому, что немцы были близко. 10 августа наш район был уже оккупирован. При отступлении немцев мы всё прятали, даже жеребца спрятали в курятнике, овец угнали в степь, там по балкам и прятались, пока немцы не ушли. При немцах колхоз не распался вроде бы, но всё забрали фашисты.
23 января, после освобождения района, Дерябин передал, чтобы я ехала в район. Запрягла я бричку и поехала. В райкоме сказали, чтобы я приступала к руководству колхозом. С чего начинать? Тракторы, перед приходом немцев, поразбирали на части, попрятали. Стали откапывать, собирать заново. С тяглом вообще было плохо, пару лошадей отдали в совет, другую - в райком, третью – в военкомат. В рай-исполкоме тогда был Князев, а в райкоме – Степаненко. Пахали, сеяли в основном женщины и старики. Пахали и на коровах, и на себе бороны таскали.
А беда уже стучалась и в мой дом. Сын мой сначала был на окопах, потом 19 мая 1942 года ушёл в училище. Погиб 10 октября 1943 года на Украине. А на мужа похоронку получила после войны.
9 мая 1945 года, когда узнали, что война кончилась, на митинг все собрались. Потом организовали встречу вернувшихся с войны.
За время моей работы председателем колхоз был занесён на Доску Почёта, награждался грамотами, денежной премией. Колхоз наш был запевалой в Рудьевском сельском Совете, да и в районе тоже.
С 1947 по 1949 год работала в сельском Совете, потом снова председателем колхоза (2 года), а примерно с 50-го года была заведующей колхозной пасекой. Работала в колхозе до 70 лет. Персональная пенсионерка местного значения. Награждена медалями «За доблестный труд в Великой Отечественной войне», «100 лет со дня рождения Ленина», «30 лет Победы в Великой Отечественной войне».
