Сельская жизнь
Сайт общественно-политической газеты Отрадненского района Краснодарского края
Газета издается с 10 сентября 1930 г.
$ 92.26 € 99.70
       
 
Официально
Политика
Экономика
Общество
Агропром
Медицина
Отдых
Происшествия
Спорт
Культура
Молодежь
Образование
Антинарко
Здравоохранение
Благоустройство
Патриотизм
Прокуратура
Следственный комитет
Госпожнадзор
ОМВД

Лента новостей
28.03 Студенты Кубанского аграрного университета представят свои технологичные решения на марафоне «Цифровых кафедр»
28.03 На развитие промышленных предприятий Фонд развития промышленности края направит более 400 миллионов рублей
28.03 В Краснодаре стартовала летняя Спартакиада учащихся Кубани по плаванию
28.03 Нацпроект «Производительность труда» помог торговому предприятию из Северского района повысить эффективность работы
28.03 Вениамин Кондратьев: Поддержку в 14 миллиардов рублей получил малый и средний бизнес региона благодаря льготным микрозаймам и поручительствам
28.03 Выставка «Россия» - гордость за страну!
28.03 С юбилеем, Владимир Андреевич!

 В этот день 
Март 2024
ПнВтСрЧтПтСбВс
    123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031
Новости

Мой отец не вернулся с войны

Дата публикации: 31.10.2015

Память о них, ушедших на фронт в Великую Отечественную и не вернувшихся домой, жжёт сердце, не оставляет в покое всю жизнь, живёт святыней в наших сердцах...

Фамилия моего отца Григория Дмитриевича Аксайского высечена на обелиске, установленном в честь погибших воинов, ушедших на фронт из хутора Чайкин Отрадненского района. Моя память, тогда семилетней девочки, сохранила образ отца ярко, зримо, над ним не властно время. Не померк этот дорогой образ за 74 года. Хочется поделиться воспоминаниями о нем с земляками, с молодым поколением Кубани, потому что меня восхищала всегда и особенно сейчас, в наше сложное время новых испытаний, их твёрдость духа, преданность Родине, непоколебимая вера в Победу, присущая тому поколению. Хочется, чтобы знали молодые, что за сухой строчкой фамилии на обелиске кроется интересная человеческая судьба.

У моего отца была непростая жизнь: его отца и 17-летнего брата расстреляли белогвардейцы за связь с красными, мать на глазах у сельчан пороли плетью, но она выжила, наверное, ради оставшихся пятерых детей. Моему отцу, Григорию, тогда было 10 лет, понятно, что образования он не получил, потому что приходилось много и тяжело работать. Но неуёмная тяга к знаниям помогла ему не только научиться читать и писать, но и стать образованным для того времени человеком. В хуторе Чайкин в то время на 200 дворов был только один учитель – Решетов. Он-то и учил хуторян, и взрослых, и детей грамоте в годы ликвидации безграмотности. К нему и зачастил мой отец за книжками, да и поговорить с учителем было интересно: он открывал перед юношей другой мир, учил не ограничиваться только заботой о куске хлеба. Мой отец пристрастился к чтению и, что удивительно для хутора того времени, собрал довольно большую библиотеку, где было много политической и художественной литературы. Помню, как перед самой войной он вечерами при свете керосиновой лампы читал нам с сестрой «Всадника без головы» М. Рида. Я запомнила именно это чтение, потому что мне, ребёнку, было страшно представить всадника без головы, скачущего по степи.

Благодарность своему учителю за науку мой отец сохранил на всю жизнь и когда стал председателем колхоза, помогал старику ремонтировать хату, чинить крышу.

Отец был яркой личностью, его увлекали высокие идеалы, идеи, поэтому он стал первым коммунистом хутора, хотел сам строить новую прекрасную жизнь. Сначала его назначили секретарём сельского Совета, потом он был избран всеми хуторянами председателем колхоза «Труд», работал, не покладая рук, не щадя себя. Поэтому в списках на расстрел у фашистов в годы оккупации наша фамилия стояла первой. Спасибо разведчикам Красной Армии, которые захватили полицаев в плен до того, как они сумели расправиться с нами и другими хуторянами. Опоздай разведчики на 3-4 часа, и нас бы не было в живых.

Не всё гладко было в работе председателя колхоза. В 1940 году в хуторе случилась беда: во время страшной грозы ночью погибла большая часть собранного урожая, который был на току в поле. Отец на коне под проливным дождём метался по хутору, стучал в окна, будил людей, призывая спасать хлеб. Но что они могли против стихии? Отца вызвали на заседание бюро райкома партии. Мама собрала его, как в тюрьму: сшила бельё, приготовила узелок с вещами и хлебом. Отец ожидал того же - суровые были времена. Но ему вынесли строгий выговор, перевели на работу бригадиром тракторной бригады. Мама была очень рада, а отец сильно переживал, но считал наказание правильным.

Началась война. Отец рвался на фронт. Помню один эпизод: поле, полевой стан, столы из досок и лавки под навесом. Трактористы на обеденном отдыхе. (Я, видимо, принесла обед отцу). Просмотрев газету, отец разжал свою большую сильную ладонь и сказал: «Неужели эта рука не побьёт фашистов?» Такое настроение было характерно для подавляющего большинства мужчин того времени.

На фронт отец ушёл 10 августа 1941 г. После месячной подготовки отправили на передовую, откуда он прислал всего три письма. В последнем писал: «Мы находимся недалеко от Ленинграда. С 25 сентября по 3 октября был в бою. Горели земля и небо. Сейчас находимся на отдыхе. Завтра снова в бой». Друзьям писал, что его представили к должности политрука, но он, по-видимому, так и не узнал, что ещё ему было присвоено звание лейтенанта. 17 ноября 1941 г. мой отец погиб. «Красноармеец Аксайский Григорий Дмитриевич пал смертью храбрых», - так было написано в похоронке.

К 50-летию Победы я предприняла попытки найти могилу отца. Так как он был перезахоронен, пришлось написать запрос в Центральный архив в Москве. Тогда я узнала, что отец был лейтенантом 163 стрелковой дивизии 34-й армии, похоронен в деревне Сухая Нива Валдайского района Новгородской области.

Непередаваемые впечатления остались у меня и моих родных от поездки на могилу отца в 1995 году. В честь погибших в деревне Сухая Нива сооружён огромный мемориал, в братской могиле похоронено более 2 000 погибших воинов. Когда я увидела фамилию отца, так хотелось припасть к этой земле, поцеловать её и поплакать… Но шёл митинг, кругом стояли люди, и я не решилась дать волю своим чувствам. Председатель сельского Совета, пожилая женщина, дала нам сопровождающего, и мы поехали к месту гибели отца, где были найдены его останки. Густые леса за колючей проволокой. В лесах очень много ягод и грибов, но местные жители туда не ходят: в них много неразорвавшихся снарядов, земля усыпана костями погибших советских солдат, фашистов, власовцев. Общая могила примирила ли их? Вряд ли…

Провожатый провёл нас на высотку, которая, как утёс, заканчивается обрывом. Внизу протекает речка. Сейчас на высотке шумит густой лес, а в войну все деревья были снесены снарядами, бои шли на открытой местности. Вот на этом пятачке, врывшись в землю, сражались солдаты. А с пологой стороны высотки тянутся длинные и глубокие траншеи – здесь хоронили погибших. Как много их было! Недалеко от этого места возвышается церковь с высокой колокольней. Эта церковь - памятник, дальше неё фашисты на этом участке фронта не прошли.

Здесь сердцем понимаешь, какова цена Победы. Как можно на неё посягать и пытаться переписать историю? Верю, что потомки погибших этого не допустят.

Мой внук Антон, в 1995 году ученик 5-го класса, без подсказок взрослых написал сочинение под впечатлением от посещения могилы прадеда-героя. Учительница, читая сочинение на уроке, плакала, плакали и ученики.

В день 70-летия Победы поехать к месту захоронения отца я уже не смогла, здоровье не позволило. Но поехали туда мои племянницы и их дети. Пусть к этим святым могилам никогда не зарастет тропа для наших потомков, которые именно в таких местах могут почувствовать свою персональную ответственность за всё происходящее вокруг.

А я, дочь погибшего солдата, прошу моих земляков в хут. Чайкине в День Победы и за меня поклониться обелиску воинам-хуторянам, погибшим на войне.
Фамилия моего отца Григория Дмитриевича Аксайского высечена на обелиске, установленном в честь погибших воинов, ушедших на фронт из хутора Чайкин Отрадненского района. Моя память, тогда семилетней девочки, сохранила образ отца ярко, зримо, над ним не властно время. Не померк этот дорогой образ за 74 года. Хочется поделиться воспоминаниями о нем с земляками, с молодым поколением Кубани, потому что меня восхищала всегда и особенно сейчас, в наше сложное время новых испытаний, их твёрдость духа, преданность Родине, непоколебимая вера в Победу, присущая тому поколению. Хочется, чтобы знали молодые, что за сухой строчкой фамилии на обелиске кроется интересная человеческая судьба.

У моего отца была непростая жизнь: его отца и 17-летнего брата расстреляли белогвардейцы за связь с красными, мать на глазах у сельчан пороли плетью, но она выжила, наверное, ради оставшихся пятерых детей. Моему отцу, Григорию, тогда было 10 лет, понятно, что образования он не получил, потому что приходилось много и тяжело работать. Но неуёмная тяга к знаниям помогла ему не только научиться читать и писать, но и стать образованным для того времени человеком. В хуторе Чайкин в то время на 200 дворов был только один учитель – Решетов. Он-то и учил хуторян, и взрослых, и детей грамоте в годы ликвидации безграмотности. К нему и зачастил мой отец за книжками, да и поговорить с учителем было интересно: он открывал перед юношей другой мир, учил не ограничиваться только заботой о куске хлеба. Мой отец пристрастился к чтению и, что удивительно для хутора того времени, собрал довольно большую библиотеку, где было много политической и художественной литературы. Помню, как перед самой войной он вечерами при свете керосиновой лампы читал нам с сестрой «Всадника без головы» М. Рида. Я запомнила именно это чтение, потому что мне, ребёнку, было страшно представить всадника без головы, скачущего по степи.

Благодарность своему учителю за науку мой отец сохранил на всю жизнь и когда стал председателем колхоза, помогал старику ремонтировать хату, чинить крышу.

Отец был яркой личностью, его увлекали высокие идеалы, идеи, поэтому он стал первым коммунистом хутора, хотел сам строить новую прекрасную жизнь. Сначала его назначили секретарём сельского Совета, потом он был избран всеми хуторянами председателем колхоза «Труд», работал, не покладая рук, не щадя себя. Поэтому в списках на расстрел у фашистов в годы оккупации наша фамилия стояла первой. Спасибо разведчикам Красной Армии, которые захватили полицаев в плен до того, как они сумели расправиться с нами и другими хуторянами. Опоздай разведчики на 3-4 часа, и нас бы не было в живых.

Не всё гладко было в работе председателя колхоза. В 1940 году в хуторе случилась беда: во время страшной грозы ночью погибла большая часть собранного урожая, который был на току в поле. Отец на коне под проливным дождём метался по хутору, стучал в окна, будил людей, призывая спасать хлеб. Но что они могли против стихии? Отца вызвали на заседание бюро райкома партии. Мама собрала его, как в тюрьму: сшила бельё, приготовила узелок с вещами и хлебом. Отец ожидал того же - суровые были времена. Но ему вынесли строгий выговор, перевели на работу бригадиром тракторной бригады. Мама была очень рада, а отец сильно переживал, но считал наказание правильным.

Началась война. Отец рвался на фронт. Помню один эпизод: поле, полевой стан, столы из досок и лавки под навесом. Трактористы на обеденном отдыхе. (Я, видимо, принесла обед отцу). Просмотрев газету, отец разжал свою большую сильную ладонь и сказал: «Неужели эта рука не побьёт фашистов?» Такое настроение было характерно для подавляющего большинства мужчин того времени.

На фронт отец ушёл 10 августа 1941 г. После месячной подготовки отправили на передовую, откуда он прислал всего три письма. В последнем писал: «Мы находимся недалеко от Ленинграда. С 25 сентября по 3 октября был в бою. Горели земля и небо. Сейчас находимся на отдыхе. Завтра снова в бой». Друзьям писал, что его представили к должности политрука, но он, по-видимому, так и не узнал, что ещё ему было присвоено звание лейтенанта. 17 ноября 1941 г. мой отец погиб. «Красноармеец Аксайский Григорий Дмитриевич пал смертью храбрых», - так было написано в похоронке.

К 50-летию Победы я предприняла попытки найти могилу отца. Так как он был перезахоронен, пришлось написать запрос в Центральный архив в Москве. Тогда я узнала, что отец был лейтенантом 163 стрелковой дивизии 34-й армии, похоронен в деревне Сухая Нива Валдайского района Новгородской области.

Непередаваемые впечатления остались у меня и моих родных от поездки на могилу отца в 1995 году. В честь погибших в деревне Сухая Нива сооружён огромный мемориал, в братской могиле похоронено более 2 000 погибших воинов. Когда я увидела фамилию отца, так хотелось припасть к этой земле, поцеловать её и поплакать… Но шёл митинг, кругом стояли люди, и я не решилась дать волю своим чувствам. Председатель сельского Совета, пожилая женщина, дала нам сопровождающего, и мы поехали к месту гибели отца, где были найдены его останки. Густые леса за колючей проволокой. В лесах очень много ягод и грибов, но местные жители туда не ходят: в них много неразорвавшихся снарядов, земля усыпана костями погибших советских солдат, фашистов, власовцев. Общая могила примирила ли их? Вряд ли…

Провожатый провёл нас на высотку, которая, как утёс, заканчивается обрывом. Внизу протекает речка. Сейчас на высотке шумит густой лес, а в войну все деревья были снесены снарядами, бои шли на открытой местности. Вот на этом пятачке, врывшись в землю, сражались солдаты. А с пологой стороны высотки тянутся длинные и глубокие траншеи – здесь хоронили погибших. Как много их было! Недалеко от этого места возвышается церковь с высокой колокольней. Эта церковь - памятник, дальше неё фашисты на этом участке фронта не прошли.

Здесь сердцем понимаешь, какова цена Победы. Как можно на неё посягать и пытаться переписать историю? Верю, что потомки погибших этого не допустят.

Мой внук Антон, в 1995 году ученик 5-го класса, без подсказок взрослых написал сочинение под впечатлением от посещения могилы прадеда-героя. Учительница, читая сочинение на уроке, плакала, плакали и ученики.

В день 70-летия Победы поехать к месту захоронения отца я уже не смогла, здоровье не позволило. Но поехали туда мои племянницы и их дети. Пусть к этим святым могилам никогда не зарастет тропа для наших потомков, которые именно в таких местах могут почувствовать свою персональную ответственность за всё происходящее вокруг.

А я, дочь погибшего солдата, прошу моих земляков в хут. Чайкине в День Победы и за меня поклониться обелиску воинам-хуторянам, погибшим на войне.
Клавдия Шабунина (Аксайская), дочь погибшего солдата, г. Мозырь, Ресублика Беларусь
Рубрика: Общество
 
Новости

Мой отец не вернулся с войны

Дата публикации: 31.10.2015

Память о них, ушедших на фронт в Великую Отечественную и не вернувшихся домой, жжёт сердце, не оставляет в покое всю жизнь, живёт святыней в наших сердцах...

Фамилия моего отца Григория Дмитриевича Аксайского высечена на обелиске, установленном в честь погибших воинов, ушедших на фронт из хутора Чайкин Отрадненского района. Моя память, тогда семилетней девочки, сохранила образ отца ярко, зримо, над ним не властно время. Не померк этот дорогой образ за 74 года. Хочется поделиться воспоминаниями о нем с земляками, с молодым поколением Кубани, потому что меня восхищала всегда и особенно сейчас, в наше сложное время новых испытаний, их твёрдость духа, преданность Родине, непоколебимая вера в Победу, присущая тому поколению. Хочется, чтобы знали молодые, что за сухой строчкой фамилии на обелиске кроется интересная человеческая судьба.

У моего отца была непростая жизнь: его отца и 17-летнего брата расстреляли белогвардейцы за связь с красными, мать на глазах у сельчан пороли плетью, но она выжила, наверное, ради оставшихся пятерых детей. Моему отцу, Григорию, тогда было 10 лет, понятно, что образования он не получил, потому что приходилось много и тяжело работать. Но неуёмная тяга к знаниям помогла ему не только научиться читать и писать, но и стать образованным для того времени человеком. В хуторе Чайкин в то время на 200 дворов был только один учитель – Решетов. Он-то и учил хуторян, и взрослых, и детей грамоте в годы ликвидации безграмотности. К нему и зачастил мой отец за книжками, да и поговорить с учителем было интересно: он открывал перед юношей другой мир, учил не ограничиваться только заботой о куске хлеба. Мой отец пристрастился к чтению и, что удивительно для хутора того времени, собрал довольно большую библиотеку, где было много политической и художественной литературы. Помню, как перед самой войной он вечерами при свете керосиновой лампы читал нам с сестрой «Всадника без головы» М. Рида. Я запомнила именно это чтение, потому что мне, ребёнку, было страшно представить всадника без головы, скачущего по степи.

Благодарность своему учителю за науку мой отец сохранил на всю жизнь и когда стал председателем колхоза, помогал старику ремонтировать хату, чинить крышу.

Отец был яркой личностью, его увлекали высокие идеалы, идеи, поэтому он стал первым коммунистом хутора, хотел сам строить новую прекрасную жизнь. Сначала его назначили секретарём сельского Совета, потом он был избран всеми хуторянами председателем колхоза «Труд», работал, не покладая рук, не щадя себя. Поэтому в списках на расстрел у фашистов в годы оккупации наша фамилия стояла первой. Спасибо разведчикам Красной Армии, которые захватили полицаев в плен до того, как они сумели расправиться с нами и другими хуторянами. Опоздай разведчики на 3-4 часа, и нас бы не было в живых.

Не всё гладко было в работе председателя колхоза. В 1940 году в хуторе случилась беда: во время страшной грозы ночью погибла большая часть собранного урожая, который был на току в поле. Отец на коне под проливным дождём метался по хутору, стучал в окна, будил людей, призывая спасать хлеб. Но что они могли против стихии? Отца вызвали на заседание бюро райкома партии. Мама собрала его, как в тюрьму: сшила бельё, приготовила узелок с вещами и хлебом. Отец ожидал того же - суровые были времена. Но ему вынесли строгий выговор, перевели на работу бригадиром тракторной бригады. Мама была очень рада, а отец сильно переживал, но считал наказание правильным.

Началась война. Отец рвался на фронт. Помню один эпизод: поле, полевой стан, столы из досок и лавки под навесом. Трактористы на обеденном отдыхе. (Я, видимо, принесла обед отцу). Просмотрев газету, отец разжал свою большую сильную ладонь и сказал: «Неужели эта рука не побьёт фашистов?» Такое настроение было характерно для подавляющего большинства мужчин того времени.

На фронт отец ушёл 10 августа 1941 г. После месячной подготовки отправили на передовую, откуда он прислал всего три письма. В последнем писал: «Мы находимся недалеко от Ленинграда. С 25 сентября по 3 октября был в бою. Горели земля и небо. Сейчас находимся на отдыхе. Завтра снова в бой». Друзьям писал, что его представили к должности политрука, но он, по-видимому, так и не узнал, что ещё ему было присвоено звание лейтенанта. 17 ноября 1941 г. мой отец погиб. «Красноармеец Аксайский Григорий Дмитриевич пал смертью храбрых», - так было написано в похоронке.

К 50-летию Победы я предприняла попытки найти могилу отца. Так как он был перезахоронен, пришлось написать запрос в Центральный архив в Москве. Тогда я узнала, что отец был лейтенантом 163 стрелковой дивизии 34-й армии, похоронен в деревне Сухая Нива Валдайского района Новгородской области.

Непередаваемые впечатления остались у меня и моих родных от поездки на могилу отца в 1995 году. В честь погибших в деревне Сухая Нива сооружён огромный мемориал, в братской могиле похоронено более 2 000 погибших воинов. Когда я увидела фамилию отца, так хотелось припасть к этой земле, поцеловать её и поплакать… Но шёл митинг, кругом стояли люди, и я не решилась дать волю своим чувствам. Председатель сельского Совета, пожилая женщина, дала нам сопровождающего, и мы поехали к месту гибели отца, где были найдены его останки. Густые леса за колючей проволокой. В лесах очень много ягод и грибов, но местные жители туда не ходят: в них много неразорвавшихся снарядов, земля усыпана костями погибших советских солдат, фашистов, власовцев. Общая могила примирила ли их? Вряд ли…

Провожатый провёл нас на высотку, которая, как утёс, заканчивается обрывом. Внизу протекает речка. Сейчас на высотке шумит густой лес, а в войну все деревья были снесены снарядами, бои шли на открытой местности. Вот на этом пятачке, врывшись в землю, сражались солдаты. А с пологой стороны высотки тянутся длинные и глубокие траншеи – здесь хоронили погибших. Как много их было! Недалеко от этого места возвышается церковь с высокой колокольней. Эта церковь - памятник, дальше неё фашисты на этом участке фронта не прошли.

Здесь сердцем понимаешь, какова цена Победы. Как можно на неё посягать и пытаться переписать историю? Верю, что потомки погибших этого не допустят.

Мой внук Антон, в 1995 году ученик 5-го класса, без подсказок взрослых написал сочинение под впечатлением от посещения могилы прадеда-героя. Учительница, читая сочинение на уроке, плакала, плакали и ученики.

В день 70-летия Победы поехать к месту захоронения отца я уже не смогла, здоровье не позволило. Но поехали туда мои племянницы и их дети. Пусть к этим святым могилам никогда не зарастет тропа для наших потомков, которые именно в таких местах могут почувствовать свою персональную ответственность за всё происходящее вокруг.

А я, дочь погибшего солдата, прошу моих земляков в хут. Чайкине в День Победы и за меня поклониться обелиску воинам-хуторянам, погибшим на войне.
Фамилия моего отца Григория Дмитриевича Аксайского высечена на обелиске, установленном в честь погибших воинов, ушедших на фронт из хутора Чайкин Отрадненского района. Моя память, тогда семилетней девочки, сохранила образ отца ярко, зримо, над ним не властно время. Не померк этот дорогой образ за 74 года. Хочется поделиться воспоминаниями о нем с земляками, с молодым поколением Кубани, потому что меня восхищала всегда и особенно сейчас, в наше сложное время новых испытаний, их твёрдость духа, преданность Родине, непоколебимая вера в Победу, присущая тому поколению. Хочется, чтобы знали молодые, что за сухой строчкой фамилии на обелиске кроется интересная человеческая судьба.

У моего отца была непростая жизнь: его отца и 17-летнего брата расстреляли белогвардейцы за связь с красными, мать на глазах у сельчан пороли плетью, но она выжила, наверное, ради оставшихся пятерых детей. Моему отцу, Григорию, тогда было 10 лет, понятно, что образования он не получил, потому что приходилось много и тяжело работать. Но неуёмная тяга к знаниям помогла ему не только научиться читать и писать, но и стать образованным для того времени человеком. В хуторе Чайкин в то время на 200 дворов был только один учитель – Решетов. Он-то и учил хуторян, и взрослых, и детей грамоте в годы ликвидации безграмотности. К нему и зачастил мой отец за книжками, да и поговорить с учителем было интересно: он открывал перед юношей другой мир, учил не ограничиваться только заботой о куске хлеба. Мой отец пристрастился к чтению и, что удивительно для хутора того времени, собрал довольно большую библиотеку, где было много политической и художественной литературы. Помню, как перед самой войной он вечерами при свете керосиновой лампы читал нам с сестрой «Всадника без головы» М. Рида. Я запомнила именно это чтение, потому что мне, ребёнку, было страшно представить всадника без головы, скачущего по степи.

Благодарность своему учителю за науку мой отец сохранил на всю жизнь и когда стал председателем колхоза, помогал старику ремонтировать хату, чинить крышу.

Отец был яркой личностью, его увлекали высокие идеалы, идеи, поэтому он стал первым коммунистом хутора, хотел сам строить новую прекрасную жизнь. Сначала его назначили секретарём сельского Совета, потом он был избран всеми хуторянами председателем колхоза «Труд», работал, не покладая рук, не щадя себя. Поэтому в списках на расстрел у фашистов в годы оккупации наша фамилия стояла первой. Спасибо разведчикам Красной Армии, которые захватили полицаев в плен до того, как они сумели расправиться с нами и другими хуторянами. Опоздай разведчики на 3-4 часа, и нас бы не было в живых.

Не всё гладко было в работе председателя колхоза. В 1940 году в хуторе случилась беда: во время страшной грозы ночью погибла большая часть собранного урожая, который был на току в поле. Отец на коне под проливным дождём метался по хутору, стучал в окна, будил людей, призывая спасать хлеб. Но что они могли против стихии? Отца вызвали на заседание бюро райкома партии. Мама собрала его, как в тюрьму: сшила бельё, приготовила узелок с вещами и хлебом. Отец ожидал того же - суровые были времена. Но ему вынесли строгий выговор, перевели на работу бригадиром тракторной бригады. Мама была очень рада, а отец сильно переживал, но считал наказание правильным.

Началась война. Отец рвался на фронт. Помню один эпизод: поле, полевой стан, столы из досок и лавки под навесом. Трактористы на обеденном отдыхе. (Я, видимо, принесла обед отцу). Просмотрев газету, отец разжал свою большую сильную ладонь и сказал: «Неужели эта рука не побьёт фашистов?» Такое настроение было характерно для подавляющего большинства мужчин того времени.

На фронт отец ушёл 10 августа 1941 г. После месячной подготовки отправили на передовую, откуда он прислал всего три письма. В последнем писал: «Мы находимся недалеко от Ленинграда. С 25 сентября по 3 октября был в бою. Горели земля и небо. Сейчас находимся на отдыхе. Завтра снова в бой». Друзьям писал, что его представили к должности политрука, но он, по-видимому, так и не узнал, что ещё ему было присвоено звание лейтенанта. 17 ноября 1941 г. мой отец погиб. «Красноармеец Аксайский Григорий Дмитриевич пал смертью храбрых», - так было написано в похоронке.

К 50-летию Победы я предприняла попытки найти могилу отца. Так как он был перезахоронен, пришлось написать запрос в Центральный архив в Москве. Тогда я узнала, что отец был лейтенантом 163 стрелковой дивизии 34-й армии, похоронен в деревне Сухая Нива Валдайского района Новгородской области.

Непередаваемые впечатления остались у меня и моих родных от поездки на могилу отца в 1995 году. В честь погибших в деревне Сухая Нива сооружён огромный мемориал, в братской могиле похоронено более 2 000 погибших воинов. Когда я увидела фамилию отца, так хотелось припасть к этой земле, поцеловать её и поплакать… Но шёл митинг, кругом стояли люди, и я не решилась дать волю своим чувствам. Председатель сельского Совета, пожилая женщина, дала нам сопровождающего, и мы поехали к месту гибели отца, где были найдены его останки. Густые леса за колючей проволокой. В лесах очень много ягод и грибов, но местные жители туда не ходят: в них много неразорвавшихся снарядов, земля усыпана костями погибших советских солдат, фашистов, власовцев. Общая могила примирила ли их? Вряд ли…

Провожатый провёл нас на высотку, которая, как утёс, заканчивается обрывом. Внизу протекает речка. Сейчас на высотке шумит густой лес, а в войну все деревья были снесены снарядами, бои шли на открытой местности. Вот на этом пятачке, врывшись в землю, сражались солдаты. А с пологой стороны высотки тянутся длинные и глубокие траншеи – здесь хоронили погибших. Как много их было! Недалеко от этого места возвышается церковь с высокой колокольней. Эта церковь - памятник, дальше неё фашисты на этом участке фронта не прошли.

Здесь сердцем понимаешь, какова цена Победы. Как можно на неё посягать и пытаться переписать историю? Верю, что потомки погибших этого не допустят.

Мой внук Антон, в 1995 году ученик 5-го класса, без подсказок взрослых написал сочинение под впечатлением от посещения могилы прадеда-героя. Учительница, читая сочинение на уроке, плакала, плакали и ученики.

В день 70-летия Победы поехать к месту захоронения отца я уже не смогла, здоровье не позволило. Но поехали туда мои племянницы и их дети. Пусть к этим святым могилам никогда не зарастет тропа для наших потомков, которые именно в таких местах могут почувствовать свою персональную ответственность за всё происходящее вокруг.

А я, дочь погибшего солдата, прошу моих земляков в хут. Чайкине в День Победы и за меня поклониться обелиску воинам-хуторянам, погибшим на войне.
Клавдия Шабунина (Аксайская), дочь погибшего солдата, г. Мозырь, Ресублика Беларусь
Рубрика: Общество